- Материально-правовые вопросы дис-циплинарной ответственности судей
1.1 Понятие дисциплинарной ответственности судей.
Разнообразные отношения дисциплины могут быть отнесены в каждом конкретном случае к двум группам: к первичным отношениям фактического соблюдения и исполнения объектом управления адресованных ему правил поведения и к вторичным, позитивным или охранительным отношениям (в рамках первых субъект управления применяет меры поощрения, в рамках охранительных он реагирует на факт нарушения в целях его предупреждения и пресечения, а также в целях воспитания и наказания виновных)[22]. Будучи управленческими охранительные отношения дисциплины представляют собой властеотношения и подразумевают применение субъектом управления властных полномочий по отношению к нарушителям[23].
Понятие дисциплинарной ответственности в законодательстве связывается с установлением и применением дисциплинарных взысканий: как конкретное отношение дисциплинарная ответственность есть реализация взысканий за допущенное нарушение: как правовой институт она представляет собой совокупность юридических норм, регулирующих основания и порядок такой реализации[24].
Нормы, регламентирующие отношения дисциплины, содержатся в законодательстве о труде, дисциплинарных уставах и положениях, правилах внутреннего трудового распорядка рабочих и служащих предприятий и учреждений, учащихся, а также в нормативных актах, регулирующих прохождение государственной службы. В связи с этим возникает вопрос, нормами какой отрасли права регулируется дисциплинарная ответственность судей.
Вопрос непростой, т. к. концепция дисциплинарной ответственности судей в юридической науке до сих пор не оформилась: в лучшем случае об этом вопросе упоминается лишь в учебниках по административному праву и процессу (да и то вскользь). Причиной этого, на наш взгляд, является наличие существенных логических противоречий в правовом регулировании этого вопроса, обусловленное специфическим статусом судей.
Федеральный закон «О системе государственной службы РФ» выделяет три основных вида государственной службы: гражданская, военная и правоохранительная[25]. Суды традиционно относятся к правоохранительным органам[26], деятельность которых (и государственных служащих этих органов) регулируется нормами административного права[27]. Однако проблема в том, что судьи, в соответствии с Указом Президента РФ от 11.01.05 г., утвердившего Сводный перечень наименований государственных должностей РФ, предусмотренных Конституцией РФ и федеральными законами, являются (наряду с Президентом РФ, Председателем Правительства РФ, депутатами законодательного собрания РФ, сенаторами, губернаторами и некоторыми другими) лицами, замещающими государственные должности и не являющимися государственными служащими. Они осуществляют общегосударственные функции и на них возлагается ответственность за положение дел в стране, нормальное функционирование государственного аппарата[28].
Напомним, что дисциплинарные отношения – это властеотношения, а потому дисциплинарная ответственность применительно к лицам, замещающим государственные должности, не возможна в принципе: над ними нет начальников («за совершение дисциплинарного проступка лицо несет ответственность по линии подчиненности перед вышестоящим должностным лицом»[29]).
Например, Президент РФ, депутаты, до недавнего времени губернаторы на должности не назначаются, а избираются всенародно. Над ними нет начальников, и единственная форма их ответственности за свои проступки – это ответственность перед избирателями в виде отзыва (что в настоящее время не применяется) либо непереизбрание на новый срок. Для Президента возможен еще и импичмент, и хотя отрешение от должности в этом случае производится Советом Федерации по обвинению, выдвинутому Государственной Думой РФ, в конечном счете это все-равно ответственность перед избирателями, поскольку согласно ст. 94 Конституции РФ Федеральное Собрание является представительным органом. Однако и факт назначения некоторых лиц из этой категории на должность (например, назначение Президентом РФ Председателя Правительства РФ и Федеральных министров и принятие Президентом РФ решения об отставке Правительства РФ или об освобождении от должности отдельных заместителей Председателя Правительства и Федеральных министров) не должен вводить в заблуждение: по своей сути эта ответственность носит не дисциплинарный характер, а конституционный и обжалованию не подлежит.
Поскольку судьи относятся к этой же категории лиц, то и их ответственность за проступки не может носить дисциплинарный характер в принципе. Однако законодатель в ст. 121 Закона РФ «О статусе судей в РФ» называет эту ответственность именно дисциплинарной. Ситуация усугубляется еще и тем, что согласно ст. 33 ФКЗ «О судебной системе РФ» судьи назначаются на должность Президентом РФ, а дисциплинарные взыскания на них налагает ККС: т. е. теряется характерная черта дисциплинарной ответственности, отличающая ее от других видов юридической ответственности, — ответственность перед лицом, назначившим на должность. И законодатель окончательно все запутывает статьей 22 Закона о статусе судей, указав, что на судей распространяется трудовое законодательство в неурегулированных этим законом случаях.
Зарубежный опыт, однако, свидетельствует, что для эффективности судебной системы необходима именно конституционно-правовая ответственность судей.
Так, недостойного судью могут отозвать (в Словакии), освободить от должности (в Ирландии), лишить мандата (в Болгарии), подвергнуть импичменту (в Великобритании и США). По конституции США импичмент может применяться к любому федеральному судье, и это, по сути, единственный способ сместить его с должности. В Японии 14 судей Верховного суда назначаются на должность правительством, а главный судья – по представлению кабинета императором, однако, эти судьи ответственны и перед избирателями: одновременно с выборами в нижнюю палату парламента избиратели вправе выразить недоверие любому судье Верховного суда, что влечет смещение его с должности. Другие судьи, согласно акту об импичменте судей Японии, отстраняются специальным судом из членов парламента[30].
На наш взгляд, нормы о дисциплинарной ответственности судей в РФ носят все-таки административно-правовой характер, что логически вытекает из следующего.
Во-первых, трудовое законодательство распространяется только на лиц, заключивших трудовой договор (ст. 11 ТК РФ). Поскольку судья трудовой договор не заключает, то и нормы, регулирующие деятельность судьи (в частности дисциплинарные отношения), не относятся к трудовому праву. Во-вторых, судья на должность хоть и назначается в конституционном порядке, но привлечение его к ответственности регулируется не конституцией, а федеральным законом и может быть обжаловано, т. е. нормы об ответственности судьи не носят конституционный характер, как у остальных лиц этой категории. И наконец, дисциплинарная ответственность (в том числе и судей) традиционно рассматривается юридической наукой как часть административного процесса[31].
Поскольку, как было показано выше, дисциплинарная ответственность применительно к судьям как лицам замещающим государственные должности по самой своей сути весьма сомнительна, то возникает закономерный вопрос, насколько целесообразно и оправдано ее введение, и как это увязывается с независимостью судей (напомним, дисциплинарная ответственность как раз и базируется на отношениях зависимости и подчиненности) и такой важной ее составляющей как неприкосновенность.
Рожков отмечает, что пункты 3 и 4 ст. 16 Закона «О статусе судей в РФ» сводят на нет все существующие нормативные акты об ответственности судей перед законом, т. к. в подавляющем большинстве случаев квалификационные коллегии, избираемые самими судьями, практически никогда не дают согласие на наказание своих коллег, а «неприкасаемость» судей противоречит гарантиям неприкосновенности конституционных прав и свобод граждан, не соответствует ст. 2 Конституции РФ и множеству документов по правам человека, ратифицированных Российской Федерацией (Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах, Заключительному Акту совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.), Всеобщей декларации прав человека и другим)[32].
Поскольку В. Д. Рожков ссылается на пункты 3, 4 ст. 16, то сказанное более относится к ситуации с привлечением судей к уголовной ответственности. Однако статистика привлечения судей к дисциплинарной ответственности (см. Введение) позволяет говорить о схожести ситуации и в этой сфере, что неудивительно: если ККС не торопятся привлекать судей к ответственности за совершение преступлений (давать согласие на это), то что тогда говорить о привлечении к ответственности за совершение проступка?
Необходимо отметить, что до конца 2001 г. такое положение дел было в немалой степени обусловлено и самим Законом РФ «О статусе судей в РФ». Так, п. 2 ст. 16 этого закона прямо запрещал привлечение судей к административной и дисциплинарной ответственности (прекращение полномочий судьи по п. 9 ст. 14 этого же закона, за совершение проступка, позорящего честь и достоинство судьи или умаляющего авторитет судебной власти, не рассматривалось как привлечение к дисциплинарной ответственности).
Но ведь не за любой же проступок необходимо применять к судье столь строгую меру, как прекращение полномочий судьи?
В результате получалось, что «какие-либо реальные дисциплинарные меры к судье-волокитчику, грубияну, пьянице, если это не приобрело вопиющего характера, применить невозможно. Чуть ли не во всех странах, включая государства СНГ, законами предусмотрена широкая палитра дисциплинарной ответственности. Наши же судьи и кандидаты в судьи ситуацию хорошо осознают – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Другими словами – резко расширяется спектр и усиливается возможность злоупотребления своими должностными полномочиями и возможностями у судьи, внутренне предрасположенного к этому»[33].
Хотя в целом М. Клеандров подметил все правильно, но есть в этом высказывании слова, указывающие на то, что судейское сообщество никогда не подходило к вопросу о прекращении полномочий судьи по негативным обстоятельствам достаточно принципиально.
Как понимать, «пока это не приобрело вопиющего характера»? Ведь судья, согласно Кодексу чести судьи, — это чуть ли не эталон порядочности.
Почему работника предприятия или организации можно уволить, например, за однократное появление на работе в состоянии алкогольного опьянения (п/п”8” п. 6 ч. 1 ст. 81 ТК РФ), а прекратить полномочия судьи за то же самое нельзя? Ведь работник не связан никакими кодексами чести, он не обязывался не унижать авторитет своей организации. Но подобное поведение даже такого субъекта закон считает недопустимым. А вот чтобы прекратить полномочия судьи (эталона нравственного поведения), разового появления на службе в нетрезвом состоянии недостаточно. Предполагается, что запас чести у судьи настолько велик, что разовое появление на службе в нетрезвом состоянии ему нисколько не повредит? Чтобы пошатнуть авторитет судебной власти, пьянство должно принять даже не неоднократный, а «вопиющий характер»? Вот тогда будет тема для обсуждения?
А именно такой вывод и напрашивается из следующего примера.
Судья Сухоложского городского суда Свердловской области С. Кибизова последние годы (годы!) злоупотребляла спиртными напитками, являлась на работу в нетрезвом состоянии. Это обстоятельство влекло отложение рассмотрения назначенных на эти дни дел и влекло поток жалоб от граждан. Кроме того, жители города сообщали о ее пьянстве в быту.
Несколько строк из хроники событий.
30.01.97 Кибизова пришла на работу выпивши и в таком состоянии рассматривала материалы об административных правонарушениях. А после обеда на работу вообще не вышла. 25.02.97 г. Кибизова находилась на работе после обеда опять-таки в нетрезвом состоянии, в связи с чем назначенное к рассмотрению уголовное дело было отложено. 26.02.97 г. утром она опять была обнаружена в рабочем кабинете в состоянии, «оскорбляющем человеческое достоинство, нравственность». Притом сообщили об этом работникам канцелярии посетители. Ко всему прочему Кибизова продала предоставленную ей квартиру и поселилась в общежитии.
С Кибизовой неоднократно беседовали председатель городского и председатель областного судов, принимались меры к лечению ее от алкоголизма. Удивительно, но, судя по тону статьи, ВККС РФ отнеслась к этим попыткам перевоспитать и излечить судью-алкоголика одобрительно вместо того, чтобы жестко спросить с соответствующих председателей судов за то, что, зная о возмутительном поведении Кибизовой, они в течение нескольких лет не принимали мер к прекращению ее полномочий[34].
Председатель Пензенского областного суда Терехин констатирует, что в общественном сознании сложилось мнение, согласно которому самостоятельность и независимость нужны самим носителям судебной власти: для самоутверждения судебного корпуса, решения его внутренних проблем, установления льгот и привилегий[35]. Терехин В. с этим, естественно, категорически не согласен (как и все судьи). И хотя в своем несогласии он не опирается прямо на Постановление Конституционного Суда РФ от 07.03.96 г. №6-п, но, конечно же, имеет его ввиду. Этим постановлением судейская неприкосновенность объявлена «не личной привилегией, а средством защиты публичных интересов, и прежде всего интересов правосудия»[36].
Однако такое постановление Конституционного Суда РФ было вполне ожидаемо, поскольку его члены сами являются судьями и себя в обиду, конечно же, не дадут: nemo iudex in causa sua (никто не может быть судьей в собственном деле).
Полагаем, что неприкосновенность судьи (в т. ч. и запрет по п. 2 ст. 16 Закона РФ «О статусе судей в РФ» в старой редакции на привлечение к дисциплинарной и административной ответственности) вовсе не является гарантией независимости суда. Это косвенно следует и из высказываний некоторых здравомыслящих судей.
Так, заместитель председателя Совета судей Тульской области С. Зеленин утверждает, что выдвинутый реформаторами лозунг «реформировать правосудие через его главную фигуру – судью» был настолько привлекателен и разрекламирован, что даже многие представители судейского корпуса далеко не сразу распознали негодность избранных реформаторами средств. Только потом стало ясно, что выбранный путь проведения реформы ошибочен, магистральное направление неверно, поскольку не приведет к коренному улучшению в правосудии. И не потому вовсе, что это приведет в конечном счете к понижению статуса судей, а потому, что сама постановка вопроса – реформировать правосудие через судью – уводит законодателя в сторону от актуальных проблем[37].
Бывший Генеральный прокурор РФ Ю. Скуратов отмечал, что судебная реформа в РФ привела к тому, что независимость приобрел не суд, а судья, неприкосновенность которого в совокупности с несменяемостью и при отсутствии какого бы то ни было внешнего и внутреннего контроля нередко стала трансформироваться в безответственность[38].
Полагаем, что судья должен быть независим только при осуществлении правосудия, когда он выходит в судебное заседание по конкретному делу и по окончании его рассмотрения выносит решение именем Российской Федерации (т. е. выступает в роли суда, а не судьи). Именно только в такой период и требуется независимость судьи от кого-либо: суд должен руководствоваться только Конституцией РФ и Федеральными законами (ч.1 ст. 120 Конституции РФ), а не указаниями каких бы то ни было высокопоставленных должностных лиц.
Но почему судья должен быть независим вне рамок судебного процесса: в служебной деятельности в качестве должностного лица (в правоотношениях с председателем суда) или во внеслужебной деятельности (например, в правоотношениях с инспектором ГИБДД по поводу нарушения правил дорожного движения)? Это противоречит здравому смыслу: как же тогда, например, председатель суда будет руководить этим судьей в повседневной жизни при осуществлении своих организационно-распорядительных полномочий по распределению дел между судьями, контроле исполнения распорядка трудового дня, определении территориальной подсудности каждому судье и т. п.?
К сожалению, ошибка заложена уже в саму Конституцию РФ, ст. 120 которой устанавливает, что независимым является именно судья, а не суд.
Само собой разумеется, что представители судейской корпорации эксплуатируют эту ошибку весьма активно, представляя независимость судьи в качестве залога независимости правосудия: дескать, как только начнет нарушаться принцип неприкосновенности судьи (одного из слагаемых независимости), то о независимости правосудия можно будет сразу забыть.
Характерным в этом плане является выступление председателя Совета судей РФ Ю. Сидоренко на заседании Совета 17-20 апреля 2001 г. Выражая возмущение от лица всех судей законопроектом о внесении изменений в ст. 16 Закона РФ «О статусе судей в РФ», согласно которому предлагалось ввести дисциплинарную и административную ответственность судей, устранить ККС из процедуры привлечения судьи к какой-либо ответственности, разрешать возбуждать уголовное дело в отношении судьи любому прокурору, а не только Генеральному, Сидоренко отметил, что по данному законопроекту судья становится не носителем судебной власти, а чиновником, зависимым от всех и вынужденным оглядываться на каждого, при этом неизвестно, чье влияние на судью будет сильнее: криминала, местной власти, предпринимателя, простого гражданина[39].
Честно говоря, не видим никакой взаимосвязи. Разве исключение применения в отношении судьи дисциплинарных и административных взысканий может предотвратить давление на него со стороны криминалитета либо подкуп со стороны предпринимателя или местной власти?
Если согласиться с Ю. Сидоренко, то получается, что в США и Европе о независимости суда и речи никакой быть не может, и Россия в этом вопросе впереди планеты всей. А вместо того, чтобы благодарить своего законодателя за столь щедрый подарок, наше общество норовит само себя обокрасть.
В связи с этим вспоминается интервью Д. Козака как раз по этому поводу, прозвучавшее в телеэфире несколько лет назад:
— Мне часто приходится слышать от судей о необходимости сохранения неприкосновенности личности судьи в прежнем объеме. Аргументом в пользу этого является обычно: «А Вы знаете, как завидуют защищенности российского судьи наши американские и европейские коллеги?» На что я всегда отвечаю: «Еще бы. Естественно, завидуют. А Вы спросите американских и европейских граждан, завидуют ли они российским гражданам в связи с тем, что российского судью практически невозможно ни за что наказать?»
Вот и в этот раз Козак напомнил Сидоренко, что дисциплинарная ответственность судей существует почти во всех европейских странах, а потому не стоит из этого делать большой проблемы. То же самое касается и административной ответственности: почему для одних она существует, а другие ограждены от этого? Ведь министры, депутаты, судьи являются прежде всего гражданами России. И уже только потом у них есть соответствующие должности[40].
И тем более не понятно беспокойство Ю. Сидоренко, если неприкосновенность судьи преподносится самими же судьями не как личная привилегия, а как инструмент защиты публичных интересов. Получается, что хотят тем самым ущемить не лично судей, а все гражданское общество.
Вот только само общество при этом почему-то против этого не протестует. Ни депутаты против не высказываются, ни сенаторы, ни Президент РФ. Только судьи. Все это заставляет усомниться в искренности такой озабоченности по поводу защиты именно публичных интересов, а не кастовых.
То, что неприкосновенность судьи фактически является именно личной привилегией, а не средством защиты публичных интересов, отлично видно на примере запрета привлечения судей к административной ответственности.
Позволим себе остановиться на этом более подробно, поскольку административное нарушение – это в конечном счете дисциплинарный проступок (по смыслу примечания к Кодексу чести судьи, всякий проступок, позорящий честь и достоинство судьи и не являющийся при этом преступлением, может быть отнесен к дисциплинарному проступку)[41].
Административная ответственность судей была отменена в 1989 г. Законом СССР «О статусе судей в СССР» в целях исключения давления на судей со стороны ведомств, за деятельностью которых стал осуществляться судебный контроль.
Говоря о возможности введения административной ответственности для судей, Н. Радутная называет это не иначе как посягательством на неприкосновенность судьи и отказом ему в иммунитете, поскольку в современных условиях административная ответственность может стать инструментом расправы, например, представителями органов милиции с неугодным судьей или проявлением отрицательного отношения к суду, что имело место на практике (правда, примеров Радутная Н. не приводит)[42]. Тем же самым озабочен и Совет судей РФ, отметив, что принятие судьей основанного на законе решения, не удовлетворяющего ведомственным интересам соответствующих органов власти, чревато незаконным преследованием судьи (особенно в регионах РФ) путем привлечения его к административной ответственности в целях последующего прекращения полномочий[43].
Логика такой позиции понятна: обиженный судьей государственный орган специально старается поймать судью на совершении административного нарушения (или даже инсценирует его), привлекает судью к административной ответственности и сообщает об этом в соответствующую ККС с просьбой прекратить полномочия.
Не понятно другое. Разве отсутствие в этой ситуации у соответствующего органа возможности самостоятельного привлечения судьи к административной ответственности само по себе может исключить давление со стороны этого органа на судью? Ведь в этом же постановлении Совета судей РФ чуть ниже признается, что само по себе отсутствие административной ответственности судьи не означает его безнаказанность за совершение административного проступка, поскольку Законом РФ «О статусе судей в РФ» предусмотрены основания привлечения к ответственности, в том числе и за указанное правонарушение[44].
То есть решающую роль в этом вопросе играет наличие собственно факта совершения административного нарушения. И если ККС подойдет к рассмотрению этого факта принципиально, то нет абсолютно никакой разницы, после чего это будет сделано: после поступления из надзирающего органа копии постановления о привлечении судьи к административной ответственности (при наличии возможности привлечь к ответственности самостоятельно) либо после поступления из этого органа копии простого протокола о совершении административного нарушения (при отсутствии возможности самостоятельного привлечения к ответственности). В конечном итоге решение о прекращении полномочий судьи на основании поступивших материалов ведь все-равно будет принимать ККС, а не надзирающий орган.
Т. о., надзирающий орган в случае совершения судьей административного проступка отомстить судье при желании все-равно сможет: «представление о наложении дисциплинарного взыскания во многом сходно с протоколом об административном правонарушении, который и является возбуждением дела и завершающим этапом его расследования»[45].
Кроме того, у привлеченного к административной ответственности судьи всегда есть возможность обжаловать «незаконное» постановление надзирающего органа о привлечении его к административной ответственности в суд в предусмотренном КоАП РФ порядке и доказать свою невиновность. И если суд признает судью невиноватым в совершении административного нарушения, то у ККС автоматически исчезнут основания для постановки вопроса о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности за совершенный проступок.
Так о каком давлении идет речь? О какой расправе?
Все упирается в то, насколько принципиально поведет себя ККС при получении доказательств совершения административного нарушения.
Судья Ц., управляющий автомобилем в нетрезвом состоянии, был остановлен сотрудниками милиции. Установив при проверке документов, что это судья, милиционеры были вынуждены его отпустить, сообщив об этом дежурному по УВД области. А через 1,5 часа этот судья, не справившись с управлением, врезался в столб уличного освещения на глазах у автопатруля. На законные требования сотрудников милиции нарушитель не реагировал, вел себя агрессивно, документов не предъявлял, оказывал сопротивление, угрожал уволить из органов внутренних дел. На него надели наручники и доставили в отделение милиции. Только по прошествии некоторого времени разобрались, что задержанный – судья.
Но наказание понес не судья, а сотрудники милиции: они осуждены коллегами Ц. к различным срокам лишения свободы условно. Старший следователь прокуратуры внес представление в ККС, в котором указал на факт совершения судьей дорожно-транспортного происшествия. Дело прошло несколько инстанций, но результат не в пользу сотрудников дорожного патруля[46].
Если желающему отомстить неугодному судье надзирающему органу власти безразлично, что направлять в ККС (постановление о привлечении к административной ответственности либо протокол об административном нарушении), лишь бы известить ККС о совершении проступка, то ККС – нет.
В случае поступления в ККС постановления о привлечении к административной ответственности (и наказании) вина судьи в совершении административного проступка считается доказанной (если, конечно, постановление не было обжаловано в суд и не признано незаконным) компетентным органом, и, хочешь — не хочешь, ККС должна будет принять по этому поводу какое-либо решение (предупредить судью или прекратить его полномочия). Протокол же о совершении административного нарушения вину судьи еще не доказывает, поэтому ККС может либо ограничиться его рассмотрением без вынесения решения, либо вообще проигнорировать. Может, конечно, и решение соответствующее вынести, если будет такое желание.
Т. о., наличие административной ответственности не может породить внешнюю зависимость судьи от надзирающих органов, за деятельностью которых он осуществляет судебный контроль. А вот отсутствие административной ответственности порождает внутрикорпоративную зависимость: председатель соответствующего суда или ККС (в зависимости от того, кому поступит протокол о совершении административного нарушения) могут либо инициировать дисциплинарное производство по проступку, либо спустить дело на тормозах (в зависимости от того, какие отношения у провинившегося судьи с названными субъектами).
В свете всего сказанного выше следует говорить о запрете на привлечение судьи к административной ответственности не как о «средстве защиты публичных интересов», а только как о личной привилегии судей: это лишнее. Неприкосновенность личности и жилища (а тем более транспорта) нужно судье в объеме не большем, чем полагается каждому (ст. 22 и ст. 25 Конституции РФ): судье по роду деятельности (незаинтересованность, объективность) недопустимо хранить что-либо «интересное» дома или перевозить в транспорте.
Полагаем, что законодатель, введя в конце 2001 г. административную ответственность судей, не осознавал, что через этот институт органы, осуществляющие надзор в соответствующих сферах деятельности человека, не смогут оказать никакого давления на судью (что было показано нами выше). В результате процедура привлечения судьи к этому виду ответственности была обставлена совершенно ненужными ограничениями и настолько усложнена, что проделать это на практике почти невозможно.
Так, п,п 4.5 ст. 16 ФЗ «О статусе судей в РФ» запрещает предъявлять к судье доставление или задержание, если он предъявит свое удостоверение.
Однако бывают случаи, когда протокол о совершении административного нарушения на месте составить невозможно, а потому к нарушителю применяется доставление в целях составления протокола (ч. 1 ст. 27.2 КоАП РФ). Если же к судье нельзя применить доставление, то нельзя составить и протокол, а следовательно, невозможно даже возбудить производство по совершению правонарушения, поскольку административное дело считается возбужденным с момента составления протокола (п. 4 ст. 28.1 КоАП РФ).
В некоторых случаях административное задержание применяется в целях обеспечения правильного рассмотрения дела (п. 1 ст. 27.3 КоАП РФ): т. е. подразумевается, что если нарушителя не задержать, то дело просто не может быть рассмотрено правильно (если вообще будет рассмотрено). А судью задерживать нельзя.
Согласно п. 4 ст. 16 ФЗ «О статусе судей в РФ» надзирающий орган для получения разрешения на привлечение судьи к административной ответственности должен обратиться к Генеральному прокурору РФ, а последний должен внести представление в соответствующую судебную коллегию. И лишь после получения согласия судебной коллегии компетентный орган может приступить к рассмотрению административного дела. Надо еще учесть, что сотрудник надзирающего органа, обнаруживший правонарушение, к Генеральному прокурору обращается не сам, а согласовывает этот вопрос со своим руководством.
В соответствии и с п. 1 ст. 4.5 КоАП административное дело по большинству административных нарушений должно быть рассмотрено не позже 2-х месяцев со дня его совершения. Вряд ли за два месяца удастся провернуть такую процедуру. Кроме того, судебная коллегия либо ККС может еще отказать в даче согласия на привлечение судьи к административной ответственности, если установит, что административное преследование вызвано «позицией, занимаемой судьей при осуществлении им судейских полномочий». Т. е. если когда-то привлекаемый к ответственности судья посмел отменить постановление данного надзирающего органа по какому- либо административному делу или оправдать обвиняемого по уголовному делу, то судебная коллегия вправе посчитать, что в настоящий момент имеет место месть со стороны компетентного органа за прошлые действия судьи.
Не понятно, как судебная коллегия будет устанавливать эту взаимосвязь. А что если одновременно есть и признаки административного нарушения в действиях судьи и основания полагать, что судью преследуют в отместку за его позицию, занятую при осуществлении судейских полномочий? Ответственность за реально совершенное нарушение так и не последует?
Естественно, что такая непродуманная и громоздкая процедура связывает компетентные административные органы по рукам и ногам: всем этим просто заниматься никто не захочет, принимая во внимание малую общественную опасность административных нарушений. Можно с уверенностью говорить о том, что судья по-прежнему выведен из-под административной ответственности. И это подтверждается ежегодными отчетами ВККС РФ о своей работе: статистика привлечения судей к административной ответственности в них не фигурирует.
По мнению некоторых представителей судебной власти, трагедия привлечения судьи к административной ответственности заключается не только в возможности оказания давления на него со стороны компетентного органа. Так, Н. Радутная результатом доставления судьи в органы внутренних дел видит унижение достоинства судьи и снижение авторитета суда[47].
Позволим себе с этим не согласиться. Если сам факт доставления в органы внутренних дел расценивается как унижение достоинства личности, тогда может стоит совсем отказаться от этой меры обеспечения, в том числе и в ее применении к обычным гражданам? Ведь каждый (а не только судья) имеет право на достоинство личности и на не унижающее это достоинство обращение (ст. 21 Конституции РФ).
В общем, за годы, прошедшие с момента введения для судей дисциплинарной и административной ответственности, мир не перевернулся, как то предрекали хором представители судейской корпорации: количество жалоб на судей неуклонно растет, а количество случаев привлечения к дисциплинарной ответственности почему-то снижается. И качество осуществления правосудия лучше не становится.
Все это говорит не только об оправданности введения дисциплинарной ответственности для судей, но и о необходимости ужесточения этой ответственности.
Статьи на схожую тему:
«На золотом крыльце сидели»
«КС РФ: быстро поднятое упавшим не считается».
Библиография:
[22] Адушкин Ю. С. Дисциплинарное производство в СССР/Под ред. В. М. Манохина. Изд-во Саратовского ун-та. 1986 г. С.7.
[23] Адушкин Ю. С. Указ. соч. С.10.
[24] Адушкин Ю. С. Указ. соч. С.26.
[25] СЗ РФ. 2003. №22. Ст.2063.
[26] См., напр., Чувилёв А. А. Чувилёв Ан. А. Правоохранительные органы: Уч. пособие. М. 2000. С.14.
[27] Панова И.В. Административно-юрисдикционный процесс. Монография. Саратов. 1998. С.226.
[28] Конин Н. М. Административное право России. Учебник.-М. 2006. С.130.
[29] Сорокин В. Д. Административный процесс и административно-процессуальное право. СПб. 2002. С.193.
[30] Виноградов В. Суд судей/Борьба с судейской коррупцией дисциплинарными методами не даст успеха//Коммерсант. №34. 2006, 28 февр.
[31] См: Панова И. В. Административно-юрисдикционный процесс. Монография. Саратов. 1998.; Сорокин В. Д. Административный процесс и административно-процессуальное право. СПб. 2002.
[32] Рожков В. Д. Проблемы судебной реформы//Преступность, статистика, закон. М.1997.
[33] Клеандров М. Нужен Федеральный закон о проверке кандидатов в судьи//Российская юстиция. 2000. №11. С.51.
[34] Полномочия судьи прекращены//Российская юстиция. 1998. №3. С.51.
[35] Терехин В. Самостоятельность судебной власти и независимость судей как гарантия прав граждан//Государство и право. 2001. №8. С.42.
[36] СЗ РФ. 1996. №14. Ст. 1549.
[37] Зеленин С. Совершенствовать надо не статус судей, а эффективность правосудия//Российская юстиция. 2002. №1. С.33.
[38] Скуратов Ю. Без приведения судебной системы в надлежащее состояние исключена возможность действенного наступления на преступность//Российская юстиция. 1999. №4. С.8-9.
[39] Чиновник Дмитрий Козак и судья Юрий Сидоренко о будущем российской судебной системы//Российская юстиция. 2001. №6. С.5.
[40] Чиновник Дмитрий Козак и судья Юрий Сидоренко о будущем российской судебной системы//Российская юстиция. 2001. №6. С.6.
[41] Кодекс чести судьи Российской Федерации//Судебная и правоохранительная системы: Учебно-методическое пособие/Сост. А. Ф. Соколов, Е. С. Каткова, Е. Г. Лиходаев – Саратов. СГАП. 2000. С.167.
[42] Радутная Н. Покушение на неприкосновенность судьи//Российская юстиция. 2001. №12. С.10.
[43] Постановление Совета судей РФ «О проекте федерального законна «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О статусе судей в РФ»//Российская юстиция 2002. №1. С. 19.
[44] Постановление Совета судей РФ «О проекте федерального законна «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О статусе судей в РФ»//Российская юстиция 2002. №1. С. 19.
[45] Адушкин Ю. С. Дисциплинарное производство в СССР/Под. ред. В. М. Манохина. Изд-во Саратовского ун-та. 1986. С.86.
[46] Рожков В. Д. Проблемы судебной реформы//Преступность, статистика, закон. М., 1994.
[47] Радутная Н. Указ. соч., С.10.